История Деда Мороза

«Никто ведь не боится сам себя», — задумчиво произнес семилетний Философ.

«Конечно», — не подозревая подвоха, кивнула я.

«Значит, Дед Мороз не должен бояться холода. Он ведь сам — мороз. Почему же тогда он в шубе?»

Я не нашлась, что ответить, и, пристыженная, переадресовала вопрос известному Фольклористу.

«Не ожидал от вас! — Фольклорист был так возмущен, что даже не пытался быть галантным. — Ну где я и где ваш Дед Мороз! Какое отношение имеет к живому фольклору это абсолютно искусственное создание товарища Сталина, или если уж быть точным — г-на Постышева?!».

Благородным происхождением Дед Мороз похвастать не может. И если в последнее время появляются статьи историков и этнографов, выводящих родословную Деда Мороза от древних корней славянского фольклора, то это доказывает только одно: этнография не так далека от политики...

Персонифицировали мороз многие. Но даже у народов Крайнего Севера он принадлежит к силам, враждебным человеку. Просто так он подарки дарить не будет. Помните сиротку из русской сказки, которая практически на краю небытия слышит садистский вопрос: «Тепло ли тебе, девица?» И отвечает посиневшими губами: «Тепло, батюшка, тепло, родимый». Может быть, именно тогда, когда дети расстрелянных и репрессированных запели «Эх, хорошо в стране советской жить!», и возникла мысль о родственных связях фольклорного Морозко и ответственного за счастливое детство Мороза? Не спорю, методы воспитания практически идентичны. Но достаточно ли этого для доказательства кровного родства и права наследства?

С декаданскими Ёлкичем, дедом Шишкарем, Корневиком, Белым Дедом и многочисленными рождественскими и лесными дедами в близком родстве Дед Мороз не состоял. Все они были созданиями рахитичными, к деторождению не способными. Придумала их российская интеллигенция. Не по вдохновению, а что называется, от нужды.

Когда в XIX столетии в Европе стала стремительно распространяться мода на рождественские елки, по левую сторону Днепра особой революции не произошло. «Арийское дерево жизни» просто заменило еловые ветви и венки из них, которыми с незапамятных времен украшали и городские дома, и деревенские хаты. Она осталась элементом уже сложившегося христианского символического декора. Елка дополнила праздничные обряды, но не изменила их.

В России елка стала праздником сама по себе. Втайне от нее ждали того, что несли с собой украинские колядки и вертепы; и святой Николай взялся второй раз в году (первый раз он делает это 6/19 декабря) разносить детям подарки. Они ждали чуда Рождества, приходящего в ваш дом, в самое корневище вашего бытия и наполняющего живой, непосредственной радостью все поры вашего существования.

Однако в ареале влияния Российской православной церкви любое проявление несанкционированной радости, выражаясь мягко, не приветствовалось. Я даже вообразить боюсь, что было бы, если б кто-то рискнул упомянуть имя святого Николая в связи с зеленой еретичкой. По тем же примерно причинам не были допущены и остальные рождественские персонажи. Насколько мне известно, на русскую елку пробрались только ангелы, да и то только те, которые согласились стать сахарными.

Но преданная анафеме, лишенная родной семьи и привычного окружения елка продолжала казаться чудом. А стало быть, не могла быть просто купленной в соседней кондитерской. Сегодня это кажется забавным, но в Петербурге первыми массовой продажей елок, уже украшенных, занялись владельцы кондитерских. Чудо-елка должна была прибыть из волшебного места, населенного фантастическими существами. Иными словами, нужна была свита, которая сыграла бы королеву-елку. У интеллигентов хватило такта не зачислять туда языческих богов — все-таки христианские души, а на дворе Рождество. Но не хватило чего-то, чтобы наделить эти бесчисленные порождения своей фантазии яркими, незабываемыми чертами. Неудивительно, что жизнь их была быстротечной, а память о них недолгой. Кстати, был в многочисленной елкиной свите и дедушка Мороз. Но по описаниям внешнего и вида, и поведения вряд ли он был родственником нашего Деда Мороза. Дедушка по домам пионеров не ездил, подарков никому не дарил. Их вообще честно и открыто дарили детям взрослые, подвешивая на елку или раскладывая под ней. Так было вплоть до 1929 года, когда елку запретили.

Но незадолго до этого на сцену выходит персонаж, обладающий знакомыми нам чертами альтруиста-дарителя.